О мятве и кимине

  Перед Великим постом уже который год разворачивается оживлённая дискуссия, ставящая под вопрос саму практику поста как таковую, текущий Устав, изначальные посылки для поста вообще. Либералы жаждут понизить планку, дабы было проще "малым сим", фундаменталы глушат их анафемами, как ленивые рыбаки — рыбу динамитом.
  Я бы хотел поднять эту тему вновь — после Великого поста. Все благостны в это время. И фундаменталы, и либералы, насытившись куличами и млеком огустевшим, забыли свои распри за кружкой горячего доброго портвейна. Мой голос не будет лишь линией в общей симфонии хаоса.
  Что я бы хотел сделать — так это поставить под сомнение икономические, либеральные выкладки. Ну, знаете, те, которые говорят, что главное, от чего нужно воздерживаться в пост — это от человечины (типа, в другое время можно и побаловаться ближним своим?). Или те, которые вспоминают — блестящий, без сомнения — рассказик про постящуюся купчиху, у которой лещ. Эти друзья с такой готовностью цитируют Евангелие, какие-нибудь места типа "Горе вам, книжницы и фарисее, лицемери, яко одесятствуете мятву и копр и кимин, и остависте вящшая закона, суд и милость и веру", забывая — или "забывая"? — продолжение: "сия подобаше творити, и онех не оставляти".
  О, нет, разумеется, я не защищаю людоедство и лицемерие. Но, о, Глядящие-С-Пренебрежением-На-Читающих-Этикетку-На-Пряниках (превед, Не-Такой-Как-Прочие Фарисей), не кажется ли вам, что вы выплёскиваете в помои вместе с мыльной водой и розовощёкого малыша?
  Пост, который "как диета", обладает минимум тремя весьма важными — и, я уверен, недооценёнными — качествами.
  Первое — это дисциплина. Самодисциплина. Ещё прежде, чем неофит начнёт разбираться, какие из мыслей — его собственные, какие — внушённые, какие — оставить, какие — подавить, у него уже есть задача вполне по силам: разберись, что ты ешь, человече! Да, то, что входит устами, не сквернит нас. Но это первая и самая доступная рефлексия. Это можно, это нельзя. Почему? Потому что так делают, пошедшие за Христом. Точка.
  Здесь есть одна ловушка: отказ от собственно скоромного даётся весьма легко. Уже на третий-четвёртый год регулярного участия в установленных Церковью постах колбаса перестаёт сниться на пятой неделе Великого поста, запах свежей сдобы не сводит с ума, и даже участвуя по необходимости в каких-нибудь празднествах, спокойно ограничиваешь себя овощами-фруктами. Даже получается улыбаться, как ни в чём не бывало. Возникает вопрос — а что дальше? А дальше — эх! — есть вещи, которые Св. Отцы не перечислили в числе скоромных. У каждого свои: книги, апельсиновый сок, чай, кофе, хлеб... Очень легко построить рацион так, чтобы здоровье осталось в порядке, а вот та самая вещь осталась за бортом. Какая польза человеку, если он будет любить весь мир, но будет не в силах отказаться от крепкого кофе даже на несколько дней? Или стоит ли продавать свою душу за чашку эспрессо?
  Ах, ну расскажите же мне, о, защитники духовного поста — как бороться с плотскими привязанностями чисто духовно, а? Как легко мы забываем, что мы — не только душа, но и тело! О, да, истинно — лучше спороть вепрево колено, но не оскорбить ближнего моего, но ещё лучше — и колено не спороть, и ближнему угодить.
  Такие мысли плавно подводят нас ко второму качеству "классического" поста, а именно ­— к поводу осознать нашу человеческую гетерогенность. Я позволю себе поспорить и со Св. Отцами тоже — правильный пост не "одухотворяет", вовсе наоборот: голодный желудок требует постоянного внимания, утомлённые бдением глаза закрываются сами — всё это свидетельствует о нашей существенной плотскости. Пост — это тот самый защитный механизм по "автостаскиванию" неопытных подвижников с неба. Легко до неприличия рассуждать в полугностическом ключе о "презренной плоти", когда все индикаторы горят успокаивающим зелёным. Если ты такой бесплотный — то где твои крылья? Сколько в тебе животного? Что ты готов сделать, лишь бы пообедать вовремя?
  Нельзя отрицать такой огромный пласт собственного существа, опасно обделять его самопознанием. Помните, люди, вам с вашей плотью — пусть и преображённой — жить ещё как минимум одну вечность. Как ещё добиться реакции от во всём остальном послушной нам плоти, если не прижать её до тех пор, пока она не завоет сама?
  Что же до третьего качества, то тут всё ещё интереснее. Почему пост не предписан как постоянная практика, никто не подскажет? Где кончается аскеза и начинается никому не нужное самоистязание? Должны ли мы чувствовать лишь своё недостоинство и страдать? Этого ли ждёт от нас Господь? Правда ли то, что мы, собираясь и концентрируясь во время поста, расслабляемся и "возвращаемся на блевотину свою" после его окончания? Верно ли это для всех, нет ли порока именно в самой практике? Что мы, в конце концов, приобретаем в ходе поста?
  Пост — это важный аккумулятор праздничного настроения для праздника в его конце. И не надо смотреть косо ни на меня, ни на эту аккумулированную радость. Мы с вами — из мяса, костей и чего-то непонятно-нематериального. Мясо и кости — это тоже мы. Их радость — наша радость тоже. Сядьте после поста за праздничный стол, оглядитесь вокруг — сколько, оказывается, прекрасного в этом мире! Наполните чаши ваши, и да возрадуется сердце ваше! Неиссякаемый источник анти-уныния, контр-депрессии — вот, что такое пост. Для непостящихся один день похож на другой, приходится прикладывать массу усилий, чтобы достичь хоть какого отличия. Не то у нас с вами — ну как может Вход Господень в Иерусалим не быть праздником, если это всего лишь второй день из сорока двух(в большинстве случаев), когда наш рацион расширяется рыбой? Можно с отвращением плюнуть на эти грубые физиологизмы, а можно ­— использовать эту волну в своих более высоких целях, прокатиться на ней.
  Разумеется, смысл поста отнюдь не в том, чтобы "хотя бы сорок дней пожить по-христиански". Мы призваны быть христианами везде и всегда. Пост — напоминание и курс повышения квалификации. И не только это. К концу христовых сорока постных дней к нему пришёл диавол и искушал его. Спаситель не просто выдержал испытание — одно дело знать ответ на задачу и совсем другое — решить эту задачу на экзамене. Одно дело — декларация верности, и другое — доказательство этой верности на деле. "Всё мне возможно, но пусть не обладает мной ничто", — твердим мы вслед за апостолом Павлом и доказываем это время от времени — просто чтобы ещё раз удостовериться и самим.
  Наконец, у отсутствия поста тоже есть ценность, как и у его наличия. Легко решать школьные задачки — по теме в учебнике приблизительно представляешь, что за метод нужно применить. Легко быть воздержным, когда правила воздержания определены. Но вот — пост окончился, нет правил. А воздержание должно остаться.
А молитва должна остаться.
А осознание собственной двусоставности...
А Страсти Христовы...
А Плоть Его и Кровь...

О правильно — в кои-то веки! — использованном выходном