![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
honestasНу ладно же вам!
Глава 3.
– Не то что бы я протестовала, но после нашей шахматной партии ты уже не отвертишься: у всех парней только одно на уме, — съехидничала Ольга недели через три после той памятной грозы.
Кифа в ответ бросил взгляд исподлобья, но ничего не сказал. Зато пообещал сам себе, что ещё покажет, у кого из них двоих мысли испорченнее.
Отношения их развивались быстро, Кифа мог бы быть счастлив одним лишь счастьем Ольги, а ведь у него ещё была и своя половина! В общем, даже необходимость работать в конторе — и, следовательно, не наслаждаться в полной мере бездельем летних каникул — была вполне терпимой. В целом, Кифа считал, что это лето — лучшее из двадцати уже прошедших. Единственное, что омрачало эту безоблачную картину было, как бы иронично это ни звучало, преимущественно облачное небо города N. и частые дожди в нём этим летом. Пляж и купание в реке — излюбленное его времяпрепровождение — были недоступны буквально каждую вторую неделю.
Впрочем, парки были зелены, асфальт высыхал достаточно часто для того, чтобы выбираться на площадь с роликами, ну а велосипед выдерживал и вовсе любую погоду, хотя мокнуть Кифа совсем не любил.
Субботним утром — отнюдь не ранним, впрочем — Кифа взбежал на пятый этаж и ткнул в кнопку звонка рядом с дверью в квартиру Ольги. Открыла она сама, так что Кифе тут же достался бонус за ранний подъём и быстро пройдённый маршрут. Усилием воли оторвавшись от её губ, Кифа приобнял её за талию и, старательно изображая томный шёпот, произнёс:
– Мадемуазель, как вы относитесь к предложению кинуть парочку-другую… палок?
Ах, это было волшебно и ни с чем не сравнимо! Кифа решил, что этот момент останется в его памяти на всю жизнь. Глаза её расширились от удивления, следом немедленно сузились в гневе, а потом приняли задумчивое выражение. После чего сначала щёки, а потом и всё её лицо приобрело яркий пунцовый оттенок. “Она хочет убить меня за грубость формы, но не в силах устоять перед содержанием, — подумал он. — Good!”
– Я… — начала она, и голос её прервался. Кашлянув и сглотнув, она продолжила, — я сейчас. Подожди здесь, я соберусь.
Ждать, однако, пришлось порядочно. Кифа сам испытывал определённую дрожь от своей смелости, несмотря на то, что обладал весьма спокойным характером: одногруппники шутили про него, что родители разогнали ему быстродействие мозга, а чтобы скомпенсировать теплоотдачу, заменили кровь антифризом. Что касается Ольги, то её поведение сейчас лучше всего описывал термин “едва контролируемая истерика”. Она пробежала по коридору в одну сторону. Через полминуты — обратно.
– Ма-ам, а ты не убирала мои джинсы “на место”?
Кифа вдруг ощутил, что не может бороться со своим телом. В определённых местах. Он просто не может препятствовать тонусу… этих мышц. Не выдержав, наконец, он схватился ладонью за лицо — большим пальцем правой руки за правый уголок рта, всеми остальными — за левый, и насильно стёр выдавашую его улыбку.
В коридор выглянула мама Ольги:
– Здравствуй, Кифа. Что ты стоишь как неродной? Проходи, я тебе чаю налью.
– Здравствуйте, Надежда Михайловна, — отвечал Кифа, храня своё фирменное скучающее выражение лица. Где-то там, глубоко за всеми барьерами, которые его личность привыкла ставить, он валялся на спине и только что не икал от смеха. — Спасибо, но мы планировали через пару минут выйти.
В этот момент в коридор выскочила запыхавшаяся Ольга. Мама не преминула спросить:
– Когда тебя ждать обратно?
Кифа как раз заканчивал свой вежливый отказ:
– Может быть, вечером, когда мы вернёмся.
Одновременно с ним Ольга ответила:
– Я позвоню.
Услышав, однако, ответ Кифы, она бросила на него весьма удивлённый взгляд. Огненные лисички бровей взметнулись, словно мышкуя. “Никогда Штирлиц ещё не был так близок к провалу, — ругал себя мысленно Кифа, — запорешь ведь всё такими темпами!”. Надежда Михайловна, к счастью, видела лишь олин затылок, и потому не заметила ничего из ряда вон выходящего.
– Пока, мам! — обернувшись, попрощалась Ольга. Тон был дружелюбный и радостный, но что-то в нём говорило, что маме было бы неплохо вернуться в свой взрослый мир и не смущать свою дочь чрезмерным вниманием.
– Пока-пока, — ответила мама с чуть кривой улыбкой. “Мол, смотри, доча, потом не жалуйся”, — перевёл для себя Кифа.
Они вышли из подъезда в яркий летний день. Было нежарко, потому что солнце периодически заслоняли гулявшие по небу большие облака. Пятнистое одеяло из света и тени лежало над городом, подчёркивая одни краски и делая блёклыми другие.
– Ну что? Куда мы теперь? К тебе? Хотя нет, у тебя же всегда дома кто-то есть. Ты снял гостиницу? Или тебе друг одолжил квартиру на денёк? А у тебя когда-нибудь… ну… уже было? — перепуганного энтузиазма было, пожалуй, чересчур много.
“Держись, инженер, начпроекта будешь!” — подбодрил себя Кифа. Очень хотелось ей просто всё рассказать: это сделало бы всё проще. Though not entertaining at all. “А ведь мы хотим поразвлечься, не так ли?” Вслух он сказал:
– Да есть тут одно местечко. Пойдём.
– В самом деле? А там тихо? А этаж высокий?
Кифа очень хотел устало вздохнуть, но вместо этого заставил себя улыбнуться.
– Это сюрприз, — ушёл он в глухую оборону.
Ольга едва не подпрыгивала на месте от волнения.
Они вышли из автобуса на удалённой окраине города, стоявшей прямо в сосновом бору. Как будто кто-то решил произвести бомбардировку этого бора пятиэтажными жилыми домами, перетянул его пополам асфальтовым ремнём дороги в город, тщательно наведясь, поразил господствующую высоту ракетой — колокольней деревянной церковки, издали казавшейся игрушечной, словно сделанной из спичек. Временами налетал ветер и гулко пел в длинных сосновых иголках. Стволы деревьев, увенчанные разлапистыми кронами, качались, что твои мачты сказочной лесной флотилии, идущей крутым бакштагом.
Кифа как раз созерцал всё это, когда Оля прыгнула на него сзади, обхватив руками.
– Кифа-а, как здорово, что ты меня сюда вытащил, — сказала она ему прямо в ухо. Правда, тихо и нежно, но немножко щекотно. — Какая красота, ты только посмотри!
– Оля, потерпи ещё немного, сейчас дойдём, тогда и задушишь меня, — сказал он, безуспешно пытаясь завести руку за спину так далеко, чтобы обхватить висящую на нём девушку.
– Конечно, задушу! — пообещала она. — И съем.
Но отпустила.
По протоптанной дорожке они направились к месту своего назначения. Вот буквально ещё пятьдесят метров, вот, уже за этим поворотом… Да.
На большой поляне расположился стадион. За стадионом начиналась территория местного санатория. За санаторием — поля. Никаких квартир. Или гостиниц. Зато на стадионе группа их сверстников занималась тем, что играла в…
– Кифа? — голос Оли приобрёл довольно угрожающую интонацию.
– Именно. Что за имя? О чём думали мои родители? — беззаботно подхватил Кифа. — Мы, кстати, пришли.
– Куда пришли?
– Куда собирались. Кинуть пару палок. Или пару десятков палок. Как игра пойдёт.
Кто-то из компании на стадионе помахал Кифе, и тот помахал в ответ.
– Мы тут с друзьями решили к традиции приобщиться, так сказать. В городки поиграть.
Ольга попыталась что-то сказать, но в результате только фыркнула, как ручная помпа на двадцатилитровой бутылке воды. Тогда, дома на её щеках проступил румянец смущения и волнения. Сейчас она краснела густо, от шеи вверх, вверх к корням волос. Диафрагма, очевидно, давила на воздух в лёгких, а связки не размыкались и не выпускали этот воздух, потому что мозг не мог найти слова, в звуки которых весь этот воздух превратить.
В животе у Кифы похолодело. Неужели он так серьёзно просчитался? Неужели он всё испортил своей глупой шуткой?
Наконец, воздух покинул лёгкие Ольги, став неким подобием рёва раненой медведицы, и Кифе пришлось закрывать лицо. И живот. И вообще всякие мягкие и нежные места, потому что Ольга хотела мести. Немедленно. Одновременно, он не выдержал и самым неделикатным образом заржал, трясясь от смеха, теряя контроль над конечностями и пропуская из-за этого — не слишком сильные, впрочем — удары.
На четвёртой секунде бешенство Ольги иссякло, и она поймала кифину смешинку. Им было так смешно, что оба с трудом могли стоять на ногах. Попытавшись уцепиться друг за друга, они оба и упали во влажную траву и сухие сосновые иголки.
Отсмеявшись наконец, Кифа сказал:
– Ну, теперь-то ты не будешь говорить, что у парней все мысли об одном.
Ольга, заняв в этом партере позицию контроля и нежно, но решительно взяв Кифу за грудки, шёлковым голосом промолвила:
– Ты же не думаешь, что твоя шалость останется безнаказанной?
– Каково же будет моё наказание, о, госпожа?
– Поцелуй меня для начала, презренный, а потом посмотрим.
