О званых и автостопперах

[honestas]

For a change, сегодняшний отрывок не вызывает у меня особенных проблем при интерпретации, кроме, быть может, самого конца. Ну, в самом деле, что сложного в совершенно практическом совете о выборе места за столом? Я честно и буквально следую ему и он работает ровно так, как обещано. С благотворительными пирами тоже в целом понятно, хотя, признаю, этот совет больше из серии “любите врагов ваших”: то, что довольно легко понять, но до осуществления нужно целенаправленно чапать порядочное время.

Дальше, конечно, интереснее, но всё равно довольно прозрачно. Фарисей замечает этак задумчиво, мол, хорошо было бы эту пол-литру раздавить с Моисеем. На что Господь отвечает ему притчей, из которой мы легко можем понять: пол-литра-то уже остужена, картошка сварена, селёдка почищена и порезана, а у людей всё какие-то левые дела находятся. Между пирующей Валгаллой и унылым мартовским снегом лишь одна стена — наше желание. (Хотя, конечно, в скобках не могу не заметить, что в целом образ как скандинавских посмертных утех, так и, скажем, мусульманского рая несколько отталкивающ своей — в самом деле — закольцованностью и отсутствием разнообразия. Равно, впрочем, как и понимание христианского рая в виде вечного марафона с лирами наперевес.) У Луки особенно ярко подчёркнуто, как Господь раз за разом старается донести до своих слушателей — и до нас тоже — что те, у кого нет желания вечной жизни, кто не задумывается об этом никогда — пролетят этой самой жизни мимо.

А вот последующий эпизод... Ох. Я понял, но формулируется с трудом.

Итак. Если кто идёт ко Христу и не возненавидит всё больше всего достойное любви, не отречётся самой жизни своей, не раздобудет брусок мыла и бухту крепкой бечевы, у того ничего не выйдет. “Ненависть” тут, конечно, в смысле отречения, а не в смысле отрицательных эмоций(потому что дальше вариация звучит как “не отречётся всего своего имения”), и тем не менее. И параллельно с этим — метафоры о бюджете на замышляемый проект и о разведке сил противника до эскалации полномасштабного силового вмешательства. В последнем случае, кстати, Господь предлагает просить о заключении мирного договора, подчёркивая ещё раз важность оставления всех привязанностей в прошлом. Что бы это значило?

Я так себе думаю, что, разумеется, надо стараться ставить Господа на первое место. И тем не менее, слишком уж просто любить Бога, которого мы не видим, не испытывая при этом никакого милосердия по отношению к своим ближним, которых мы видим каждый день. Это во-первых. А во-вторых, нам опять озвучен заведомо недостижимый идеал, перед которым мы можем сделать только одно: смирившись с собственной немощью, просить о помощи самого Господа. Нам не победить в этой схватке. Наших богатств не хватит и на половину путешествия в Небесный Иерусалим. Поэтому надо сразу оставить все попытки добраться самостоятельно и выходить на дорогу голосовать. Глядишь, как раз мимо будет проезжать ангел, собирающий с перекрёстков всякую шваль на пир в доме своего Господина.

Только бы ещё брачную одежду не забыть...

Comments

[august_child]

Ты меня еще больше запутал. Просто Человек кидает монетку в шляпу потому что ему так сердце подсказывает, а христианин с чем-то сверяется? Или христианин не полезет спасать котенка, потому что про котенков указаний-просьб не было?
И правильно ли я понимаю, что у чистых, идеальных христиан равнодушие (отсутствие интереса) ко всему, кроме Христа?

[honestas]

Я, кстати, не уверен, что просьб насчёт котят не было - впрямую-то их не было, но воспринимать-то нужно дух, не букву. Вообще, котята пример плохой, ибо они не люди. Их судьбы, если честно, лично меня волнуют не слишком.
Со шляпой и монеткой всё сложнее. Во-первых, я не вижу смысла кидать монетку. Это самообман. Это не милосердие и не подвиг по преодолению сребролюбия. Вот отдать всё, что есть при себе - дело другое. Во-вторых, дело не в том, что кто-то с чем-то сверяется, а в том, что у христианина это не просто внезапный импульс, а часть очень сложной системы отношений между ним самим, миром, обществом и Богом. Христианин видит объективную [нулевую] ценность денег, видит образ Божий в человеке со шляпой, видит Христа, которого он ценит превыше всего, и даже собственного кармана, и всё это одновременно. Более осознанно, да.
У идеальных христиан интерес ко Христу такой, что всё остальное практически неразличимо на фоне этого интереса, скажем так. Нужно понимать, однако, что Христос ничего не отбирает безвозвратно, но каждый шаг к нему выглядит как принесение в жертву всё нового и нового. На следующем шаге опять обретаешь это - преображённое, изменённое, другой природы. Но это происходит только потому, что шаг назад ты отказался от этого полностью.