О Жанне д'Арк

[honestas]

  Захотелось мне что-то посмотреть чего-нибудь. Чего-нибудь хорошего. И не очень концептуального, а то от некоторых выборов famistoklius'а жить потом неохота.
  И вспомнил я, что фильмец The Messenger: The Story of Joan of Arc я смотрел давно, отрывками и безнадёжно глупым и маленьким. Тогда мне показалось - мочилово и мочилово, а потом её ещё и сожгли.
  Теперь-то я понимаю прелесть наличия отсутствия хэппи-энда.

***

  Я не знаю, есть ли у Бессона фильмы лучшие, чем "Жанна д'Арк", но в условиях неограниченного времени я бы вступил в спор с каждым, кто отрицает гениальность этой картины. Кроме подбора актёра на роль дофина - вот честное слово, лучше бы Олон(Desmond Harrington) и играл короля! - и, вообще говоря, спорных с пятисотлетнего расстояния исторических частностей, я не заметил ничего, чтобы меня покоробило.
  Разумеется, я вообще все фильмы смотрю очень избирательно - в смысле, тональность, в которой я буду интерпретировать картину, складывается буквально в первые десять-пятнадцать минут, после чего всякое лыко - в строку.
  Итак, начнём с начала - с названия. "The Messenger" - "Вестница". Очень важно именно это: вестник не уполномочен совершать какие-нибудь действия, не имеющие знаковой интепретации. Запомним это.
  Действие начинается с явных цитат:"Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие?(Пс. 42:2-3)". "Жанна, разве у тебя нет подруг? Разве тебе с ними не весело?" Разумеется, Жанне весело с подругами, но дом её - в доме Бога. По-католически страстно и чувственно, но буквально "всей душою и всей мыслью своей" Жанна любит Христа. Чего только стоит её - да, на грани истерики, но - в какой ситуации? - заявление "Я хочу причаститься сейчас же!".
  И чуть позже - вознося Чашу с содержимым дарохранительницы:"Мы будем едины с Тобой сию же секунду!" В этом эпизоде я совершенно искренне рукоплескал Бессону. Ссылки вино-кровь-единение даны так чётко, что не увидит, пожалуй, лишь совершенно слепой.
  Дальнейшее действие - середина фильма -  снято, очевидно, чтобы не разочаровать тех, кто пришёл жрать попкорн на премьеру. Королевский двор, битвы, героизм, кетчуп кровь, отрубленные головы...
  Победы Жанны в открытых столкновениях войск - как это показано Бессоном - вполне логичны. Когда людей ведёт в атаку тот, кто сам себя не жалеет, тогда и идущие за ним не жалеют себя. Её же знание когда и где ударить - не очень подчёркнуто.
  Очень ярки два эпизода. Первый - где Жанна со знаменем выходит к воротам осаждаемой крепости и кричит:"Гласдейл! Ты, кто называет меня шлюхой, я испытываю к тебе жалость! К тебе и твоей душе!". Это - один из первых её боёв, её призвание свежо, благодать полнит её и говорит она с силой.
  И второй - где за серебряное кольцо она выкупает пленного англичанина. "Жанна, ты хочешь всех пленных выкупить?" - "Не знаю!". Ни Жанна, ни режиссёр не дают ответа на этот вопрос - просто потому что он тут, рядом, протяни руку и возьми: нет добра за семью морями. Только здесь-и-сейчас лежит твой путник из Иерусалима, только здесь-и-сейчас ты - левит или Самарянин.
  Жанна славна, она уже не робеет, она говорит и делает сама - и в этом её ошибка.
  В плену, в темнице её Голос приходит к ней снова - уже не как зрелый мужчина, а как старец. И на этот раз он - не в белом, а в чёрном. Он приходит, чтобы задать вопросы, на которые Жанна должна ответить не словами. "Господь послал меня" - "Получается, ты необходима Господу? Он без тебя не мог бы этого сделать?" 
Вопрос, не правда ли? А каков ответ?
  Старец искушает Жанну самым жестоким образом, и я чуть было не решил, что эти видения - плод глубочайшего заблуждения. Прелести.
  Но потом я понял, что старец попросту вышибает все подпорки, на которые Жанна опиралась. Они ей больше не нужны. Она может летать, хоть и не вполне ещё это осознаёт. Не удержусь, процитирую Льюиса:

    - А вы не могли бы пообещать не трогать меня, если я подойду?
    - Я ничего не обещаю, - сказал лев.
    Жажда так мучила Джил, что она незаметно для самой  себя  подошла  на шаг ближе к ручейку.
    - А вы едите девочек? - спросила она.
    - Я поглотил немало девочек и мальчиков, мужчин и женщин,  королей  и императоров, городов и царств, -  отвечал  лев  без  всякого  хвастовства, сожаления или гнева. Просто отвечал.
    - Я боюсь подойти, - созналась Джил.
    - Тогда ты умрешь от жажды, - сказал лев.

©К. С. Льюис, "Серебряное кресло"

  Тот, кто вёл Жанну всё это время - не даёт ни гарантий, ни обещаний(точнее, Его нельзя связать никаким обещанием), ни перед кем не отчитывается и никому не ведома Его воля, пока Он Сам не соблаговолит её открыть. Прежде чем полностью это осознать, Жанна должна понять, что же не так с ней самой.
  Жанна видела видения - но наряду с собственно виденями были и её собственные проекции, ошибки. Знаки, которые не были знаками. "Я думала, мне всё позволено, потому что я сражаюсь за правое дело". "Я шла в бой, чтобы отомстить и от отчаяния". "Я была упряма и заносчива" - "И надменна", подсказывает голос. - "И жестока". Как она теперь вспоминает, она не всегда была вестником - иногда она позволяла себе быть посланником и представителем. Превышала полномочия глашатая. Чистая нота, которую ей было доверено спеть, поплыла, поехала в сторону.
  Почему я с такой лёгкостью выдвигаю против Жанны обвинения? Потому что каждый из нас - Жанна,так же, как, вольно цитируя того же Льюиса, каждый из нас - Психея. Жанна сгорает, обманув, как любая мученица, своих мучителей: за гранью смерти она увидит не мутные и странные видения, а свою Любовь, Того, к Кому стремилась.
  А эти метания епископа Пьера Кошона? Из союзников англичан он по мере процесса становится почти нейтральным, почти справедливым. Почти - но не настолько, чтобы хотя бы сказать несчастной Жанне ego te absolvo. Сыграв на самом святом для Жанны - пообещав, фактически, ей Причастие, он выманил у неё признание. Зря, зря не дали Жанне на костре выкрикнуть те слова, которые ей приписывают:"Епископ, я умираю из-за вас. Я вызываю вас на Божий суд!" Были бы очень кстати.
 

  Разумеется, я анализировал не исторического персонажа, а героиню Миллы Йовович. Настоящая Жанна была гораздо проще, политичнее, одарённее: героиня не умела махать мечом, а вот реальная Жанна была сильна в околовоенных играх. Настоящей Жанне, кроме военных успехов, удавались также успехи дипломатические: она смогла помирить короля и коннетабля, к примеру. Подозреваю, что это было не единственное её достижение.
  В отличие от киногероини, живая Жанна, словно даосский мудрец, осторожно, быстро и точно наносила удары в слабые места обстоятельств, после чего они складывались в её пользу. Фильм Бессона - это современная агиография, выражение идеи за счёт некоторого пренебрежения реальностью. Красивая полусказка, чтобы нимб над головой Жанны сиял поярче.
  Я надеюсь, мы с ней увидимся однажды.