Почти святочный рассказ-2
Jun. 25th, 2007 01:50 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
honestasОкончание. Начало здесь.
На Новый год одна из одноклассниц Ольги решила устроить у себя дома званый вечер. Получила приглашение и Ольга. Что касается Дмитрия, то как-то молчаливо предполагалось, что он Новый год встретит в кругу своей семьи.
Каково же было удивление Ольги, когда она обнаружила Диму в числе гостей!
- Здравствуй, Ольга! – поприветствовал он её так, будто не происходило ничего необычного.
Ольга в этот самый момент вешала на вешалку пальто. Услышав знакомый голос, она, поражённая, застыла на мгновенье. Медленно повернувшись, она уставилась на юношу расширившимися от удивления глазами. Наконец, она нашла в себе силы сказать:
- Привет! Вот уж не ожидала, что встречу тебя здесь!
- Ну, мир тесен. Ты как-то обмолвилась, что N. тебя пригласила. Брат хозяйки – мой хороший знакомый. Вот, собственно, я и здесь.
Начавшись достаточно неплохо, вечер быстро скатился туда, куда обычно скатываются вечеринки подобного рода. Дмитрий и Ольга начали чувствовать себя неуютно, поскольку не принимали участия в общей попойке.
- Пойдём ко мне, - предложил Дима. – У меня сейчас никого нет. Родители уехали отмечать на дачу.
- И мы будем вдвоем?
- А что в этом страшного? Пойдём, нам есть о чём поговорить.
Одевшись, они тихонько выскользнули из шумной квартиры.
Было порядка одиннадцати часов, поэтом на улице было ещё пустынно и тихо. Под ногами скрипел снег. Сыпалась лёгкая снежная пыль, мириадами маленьких звёздочек играя в свете уличных фонарей.
Скоро они были у Димы дома. Он щёлкнул выключателем, и дом наполнился полусветом, который давала цепочка маленьких светильников, опоясывающих стены на уровне четверти высоты стен. Юноша провёл Ольгу в свою комнату, где девушку ждала ещё одна неожиданность: посреди комнаты стоял уже накрытый стол. Отвечая на её недоумённый взгляд, Дима сказал:
- Понимаешь, я предполагал, что всё так и получится с этим вечером у N. Конечно, я не мог с точностью утверждать, что ты примешь моё приглашение, но счёл за лучшее подготовиться.
Он снял крышки с холодных закусок и унёс их на кухню. Пискнула микроволновка.
Ольга тем временем рассматривала новогоднюю ёлку, стоявшую около окна, на рабочем столе Димы. Она была совсем небольшая, игрушек на ней было немного – пять-шесть крупных шаров, да шпиль на верхушке. Зато она вся была усеяна маленькими огоньками – провода гирлянд были очень тонкими и почти незаметными, и это создавало впечатление, будто светлячки устроили на этой ёлке свой праздник.
Девушка обернулась навстречу Дмитрию:
- Какая красивая у тебя ёлка! – сказала она.
Дмитрий улыбнулся той самой своей улыбкой, что так нравилась Ольге. Она не отдавала себе отчёта в происходящем, но каждый раз, когда она видела эту улыбку, ей хотелось раствориться в ней, стать лёгким облачком, чтобы охватывающее её щемящее, но вместе с тем приятное чувство никогда не кончалось.
- Я рад, что тебе нравится, - ответил Дима.
Он основательно подготовился к празднику, так что у него нашлись даже свечи в высоких, белого металла подсвечниках. Для полноты картины Дмитрий включил негромкую музыку, и низкий женский голос запел блюз под неторопливые переборы гитарных струн.
Ужин был великолепен. Большие механические часы в прихожей трижды отбили четверть с того времени, как Дмитрий с Ольгой пришли. Лёгкий разговор постепенно затих. Дмитрий вдруг стал очень задумчив; хмурясь, он опустил глаза и несколько мгновений совсем не двигался. Видимо, приняв какое-то решение, он выпрямился и посмотрел Ольге в глаза. Лицо его просветлело.
- Знаешь, Ольга, я же неспроста всё это затеял. Да, конечно, ты была бы не в своей тарелке у N., и я знал это почти наверняка. Да, мне очень хотелось подарить тебе ещё один чудный вечер. Но есть и ещё одна причина, почему я пригласил тебя.
Он помолчал. Ольга, потупившись, резала чайной ложкой на маленькие кусочки торт у себя на блюдечке. Музыка смолкла и в наступившей тишине стало слышно, как тикают часы в прихожей.
- Когда я увидел тебя впервые, я сказал тебе, что у тебя необыкновенные глаза. И это правда. Но теперь, когда я узнал тебя гораздо лучше, я вправе утверждать, что ты поистине прекрасна.
Щёки Ольги начали розоветь; она почувствовала, как нагреваются кончики её ушей.
Бомм! Забили часы, отбивая полночь.
- Я получаю огромное удовольствие от каждой минуты, каждого мига, проведённого с тобой.
Бомм!
- Я не могу выразить этого словами, потому что твоя красота не только в твоем лице и твоей фигуре.
Бомм!
- Она везде – и в том, как ты смотришь, в том, как ты говоришь, в твоей походке и в твоей улыбке.
Бомм! Бомм! Бомм! Ольге казалось, что часы бьют всё громче, что их бой наполняет собой всё пространство. Воздух стал плотным настолько, что, казалось, его легко можно было черпать горстью. Бомм! И очень трудно вдыхать.
Наконец часы смолкли.
- Ольга, я люблю тебя!
Тишина взорвалась тысячами восторженных криков и залпами фейерверков. Весь город шумел и бесновался, встречая первый день Нового года. Люди радовались невесть чему – тому, что они потеряли ещё один год, тому, что настал следующий, который тоже не будет им принадлежать. А за одним из миллионов окон сидела девушка, и ей только что подарили целый мир: другой человек подарил ей себя.
Шум начал понемногу успокаиваться, а Дмитрий и Ольга всё ещё сидели друг напротив друга, и Ольга всё также мучила торт в своём блюдце, и Дима всё также смотрел на неё, ожидая её ответа, и никто из них не сказал ни слова.
- Дима… - наконец промолвила Ольга. – Я… ну… Я знаю, что ты хочешь, чтобы я ответила тебе тем же. Но я не чувствую в себе сил это сказать. Прости. Ты очень хороший, и я дорожу дружбой с тобой и не хочу терять такого друга, как ты.
- Понимаю, - Дима медленно кивнул.
Жалобно звякнула о фарфор чайная ложка. Ольга взяла в свои руки безвольно лежавшую на столе руку Димы.
- Не грусти, пожалуйста. Улыбнись… Вот так. Всё будет хорошо, вот увидишь!
Засыпая под утро, Ольга ощущала, как в сердце у неё зажёгся маленький, тёплый огонёк. Она чувствовала себя бесконечно счастливой.
Когда Дима стал студентом, их встречи стали редки, но после той новогодней ночи они снова начали видеться каждый день.
Настала вторая весна, которую они делили на двоих. Багровый край солнца, совсем недавно ставшего апрельским, освещал самые верхушки деревьев в пустынном сквере, который Дима выбрал для очередной прогулки.
- Дима, - начала Ольга, - а помнишь, что ты мне обещал год назад?
- Не совсем, - признался парень. – Напомни, пожалуйста.
- В общем, к нам вчера заходил хореограф и спрашивал, кто будет танцевать вальс на выпускном.
- Ах, да! Конечно, - Дима мгновенно всё вспомнил. – Когда первая репетиция?
- Завтра, после шестого урока.
- Я приду.
Они прошли ещё немного. Солнце полностью зашло. Голые ветки деревьев чернели на фоне светлого неба, словно нарисованные тушью. Молодые люди постепенно замедляли шаг, пока наконец не остановились. Дорожка упиралась в высокую кирпичную стену и, словно поток, расходилась вдоль стены в две противоположные стороны.
Они стояли, глядя друг на друга, и Ольге почудилось в глазах Димы что-то дикое, безумное, но вместе с тем манящее и невыразимо прекрасное своим безумием. Он осторожно взял её за плечи. Она внутренне сжалась, как будто сейчас должно было произойти нечто страшное. Позже она не могла вспомнить, зажмурилась ли она в тот момент.
Дмитрий, чуть склонившись, коснулся своими губами её губ. Девушка вздрогнула, словно от удара электрическим током, и ответила на поцелуй, подавшись к Диме всем телом. Он обнял её за талию, а она положила руки ему на плечи.
Больше ничего не существовало – пустынная Вселенная, и только они вдвоём.
Следующее, что помнила Ольга – это то, как юноша прижал её к себе и начал целовать её закрытые глаза и горящие огнём щёки. Руки Ольги сомкнулись, и они растворились в объятиях друг друга.
Они возвращались, держась за руки. Город засыпало серым песком плотных сумерек, и лишь фонари-оазисы отгоняли надвигающуюся ночь.
Ещё через полчаса Дмитрий шёл домой с Шопеном в наушниках плейера.
На следующий день, после уроков Ольга ждала своего кавалера в актовом зале – так они договорились. Но он что-то не шёл.
Охранник несколько раз широко зевнул перед монитором камеры наблюдения. «Кофейку!» - решил он и щёлкнул кнопкой электрического чайника.
«Ну где же он?» - беспокоилась Ольга. Впервые за всё время их знакомства Дима не пришёл вовремя.
Открываясь, мелодично прозвонил автоматический замок. За спиной Дмитрия метнулись две тени, но он не заметил их.
Десять минут… Двадцать… Десятый звонок на мобильный. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Взволнованная, Ольга выбежала из школы. Скорей, к нему домой – узнать, что произошло.
Две ложки сахара, полторы ложки быстрорастворимого кофе. Струя кипятка. Взгляд на монитор.
- О, чёрт!..
Брошенный чайник упал на чашку, чашка опрокинулась, заливая пол коричневатой жидкостью.
Скорей, скорей! Но что могло случиться, что он даже не предупредил? Что, что? Вот его подъезд. Пятнадцатая квартира. Незнакомый женский голос.
- Я Ольга. К Диме можно?
Рука в старом, засаленном пальто, просунутая в щель не до конца закрывшейся двери, почти не чувствует боли, а главное – совершенно бесшумна. Дверь на себя – хорошо смазанная, она открывается без единого скрипа. Несколько торопливых шагов, удар. Металл пронзил плоть.
Странные пятна на бетонных ступеньках. Их не было раньше. Вперёд, за ответом. Щёлкнула, открываясь, дверь на третьем этаже.
Резкая боль. Дмитрий, оборачиваясь, ударил нападающего локтем по лицу. Но тут второй нападающий пырнул его заточкой в живот. Юноша потерял сознание.
- Здравствуйте, я…
- Я знаю. Наталья Сергеевна, мама Дмитрия, будем знакомы, – женщина сразу взяла инициативу в свои руки. – Проходи, Оля.
Ольга взглянула на неё. По её лицу было видно, что Наталья Сергеевна не спала ночь и много плакала, но сейчас она держалась очень твёрдо.
- Наталья Сергеевна, что случилось с Димой? – спросила Ольга.
- Сядь, пожалуйста, - Димина мать указала девушке на стул. – Сядь, и постарайся успокоиться.
Охранник опоздал совсем немного и застал обоих преступников на месте злодеяния. Ещё мгновенье – и перед ним три недвижных тела. Теперь к телефону.
- Дима сейчас в больнице… В тяжёлом состоянии. Но врачи говорят… - Наталья Сергеевна сглотнула комок. – Врачи говорят, что не надо терять надежды.
Ольге показалось, что пол под ней качается. Постепенно до неё начал доходить весь смысл сказанного.
- Но… Но ведь этого не может быть! Ещё вчера с ним было всё в порядке! Это неправда!
- Оля, - с напряжением промолвила Наталья Сергеевна, - я тоже хотела бы, чтобы это было неправдой. Но вчера вечером на Диму напали в нашем подъезде, он тяжело ранен.
Эта скорая! Они ехали чуть не полчаса. Всё это время охранник и родители Димы пытались ему хоть как-то помочь, перевязывая ему раны. Лицо парня посерело и покрылось каплями холодного пота. Он часто дышал.
Взгляд Ольги упал на кучу окровавленных тряпок и бинтов в углу, которые Наталья Сергеевна не успела убрать. Разрозненные обстоятельства сложились вместе, девушка всё поняла, закрыла лицо руками и разрыдалась. Димина мама вышла, и через некоторое время вернулась со стаканом воды. В воздухе разлился чуть сладковатый аромат валерианы.
- Оленька, успокойся, - она положила руку ей на плечо. – На вот, выпей.
Ольга повиновалась, и сделала несколько глотков.
- Что там у нас?
- Колотое сзади под ключицу и рвано-колотое в мезогастрии. Пульс 120. Давление 70 на 30.
Врач отвернулся, и Дима смог разобрать только:
- …и на операцию его, быстро!
Дверь открылась, и в прихожую вошёл высокий, усатый мужчина в дорогом костюме.
- Здравствуй, Ольга, - поздоровался отец Дмитрия. Голос его был ниже и грубее, но интонация была настолько знакомой, что Ольга чуть снова не расплакалась. – Ну что, едем? – спросил он жену.
- Конечно.
Оказалось, Наталья Сергеевна была совсем готова к выходу и только ждала мужа.
- Оля, мы подвезём тебя до твоего дома, - сказала она. Ольга начала было отказываться, но Наталья Сергеевна настояла.
Дима лежал и смотрел в потолок, досадуя на то, что нарушил обещание. Дверь палаты отворилась, и вошла его родители.
- Дима!
- Здравствуй, мама, - голос юноши был слаб, но спокоен. – Мама, они же не успели забрать мой сотовый?
- Нет, не успели.
- Позвони Ольге…
- Ольга была сегодня у нас дома, - перебила мать. – Она всё знает.
Дима кивнул.
- Я бы хотел её видеть.
Наталья Сергеевна обернулась к мужу. Тот кивнул и вышел.
Ольга ходила по дому и никак не могла найти себе места. Она беспокоилась за Диму, кляла себя за то, что тогда, в Новогоднюю ночь не сказала ему то, что так хотела и на что не решилась. Внезапно прозвучавший звонок заставил её вздрогнуть.
Ольга вошла в палату и сразу, от порога бросилась к своему – теперь она уже осознавала это – возлюбленному. Она пыталась сдержать слёзы, но у неё плохо получалось. Она целовала ему руки, спрашивала снова и снова: «Но ведь всё будет хорошо, правда?», и Дима кивал ей.
Наталья Сергеевна заметила, что её сын сдерживается из последних сил, а когда Ольга не видит его лица, оно искажается гримасой боли. Она тихонько вышла из палаты.
- Дима, держись, выздоравливай, пожалуйста! Я ведь люблю тебя, - теперь она наконец это сказала. Дмитрий улыбнулся её словам и едва слышно ответил:
- Я тоже тебя люблю.
Ольга поцеловала Диму в его сухие, горячие губы.
Появившийся ординатор выгнал всех и, осмотрев пациента, удалился, запретив посетителям входить.
Через пару минут он вернулся, чтобы забрать Диму на операцию. На вопрос родителей ординатор бросил: «Перитонит».
Ольга позвонила домой и предупредила своих родителей, что останется в больнице.
Врачи делали всё, что могли, но в ходе тяжёлой операции сердце Дмитрия внезапно не выдержало и остановилось. Реанимация ничего не дала. Из операционной вышел ассистент и, как мог осторожно, сообщил скорбную весть.
Через три дня Диму хоронили. Холодный ветер трепал скорбное шествие. Слёзы Ольги смешивались с мелким промозглым дождичком.
Когда гроб опускали в могилу, Ольга отвернулась, прижавшись к плечу своей матери. Вокруг было много хорошо одетых, в меру упитанных людей, которые старательно изображали на своих лицах скорбь, но непривыкшие к эмоциям лица не слушались их. Отец Дмитрия стоял, тяжело опершись на ограду, хмуря брови. Оглянувшись, он заметил, что хорошо одетые господа оттеснили матерей и дочь от могилы. Поджав губы, он развернулся и пошёл прочь с кладбища, уводя за собой, будто шлейф мантии, людей в строгих чёрных костюмах.
Три женских фигуры стояли возле свежего земляного холма. Среди множества живых букетов возвышался памятник, а на нём – фотография Димы. Он улыбался - той самой улыбкой.
Наталья Сергеевна достала из сумочки сложенный вчетверо тетрадный листок и протянула его Ольге.
- Дима хотел, чтобы ты прочла это.
Девушка развернула листок. Письмо было написано круглым, твёрдым почерком. Очевидно, это мать записывала его под Димину диктовку.
«Здравствуй, Ольга!
Если ты читаешь эти слова, значит, я уже мёртв.
Прежде всего, я хотел бы поблагодарить тебя за всё, чем ты для меня была. Спасибо тебе за всё то время, что я знал тебя. Ради него стоило жить.
Я уже мёртв, а значит, достойно прошёл свой путь. Я желаю тебе пройти его столь же достойно. На моём пути мне не пришлось строить семью и воспитывать детей, я был избавлен от многих трудностей – но и от многих радостей. Я хочу, чтобы ты жила не только за себя, но и за меня тоже.
Мне не понадобились многие рассветы и закаты, не понадобились внуки. Я заклинаю тебя всем, что тебе свято – живи так, будто живёшь одновременно две жизни.
Не надо плакать обо мне. Если ты хочешь почтить мою память – живи.
Умираю, любя.
Дмитрий».
Дальнейшее не представляло для меня загадки. Выпускной вечер – и особенно вальс – оказались для Ольги навсегда связанными с именем Дмитрия и его смертью. Поэтому эта ночь и оказалась для неё ночью скорби.
Шум дискотеки внезапно смолк.
- Сейчас все пойдут встречать рассвет, - заметил я. – Пойдём?
Она слабо кивнула.
По традиции выпускники встречали рассвет в парке неподалёку, на берегу небольшого пруда. Летние запахи кружили голову. Солнце ещё не взошло, лишь алел восток; предутренние сумерки, тщательно промытые росой, были необыкновенно прозрачны.
Мы с Ольгой прошли немного вдоль берега пруда, поднявшись на невысокий холм. Редкие птицы изредка нарушали тишину своими фразами. Солнце меж тем как будто медлило взойти.
- Знаешь, я же ведь так и не представился. Меня зовут… - я назвался.
Ольга едва заметно улыбнулась.
- Очень приятно, - отозвалась она стандартной фразой.
- Мне тоже.
В это время, будто лист бумаги, подогреваемый снизу пламенем, небосвод вспыхнул, и край солнца показался на горизонте.
Я шагнул вперёд и, повернувшись, заглянул Ольге в лицо. Она ответила мне взглядом своих чёрных глаз.
На востоке всходило солнце, заливая парк и холм, на котором мы стояли, жидким металлом горячего света.
Invenzione in a-moll.Appasionato.
На Новый год одна из одноклассниц Ольги решила устроить у себя дома званый вечер. Получила приглашение и Ольга. Что касается Дмитрия, то как-то молчаливо предполагалось, что он Новый год встретит в кругу своей семьи.
Каково же было удивление Ольги, когда она обнаружила Диму в числе гостей!
- Здравствуй, Ольга! – поприветствовал он её так, будто не происходило ничего необычного.
Ольга в этот самый момент вешала на вешалку пальто. Услышав знакомый голос, она, поражённая, застыла на мгновенье. Медленно повернувшись, она уставилась на юношу расширившимися от удивления глазами. Наконец, она нашла в себе силы сказать:
- Привет! Вот уж не ожидала, что встречу тебя здесь!
- Ну, мир тесен. Ты как-то обмолвилась, что N. тебя пригласила. Брат хозяйки – мой хороший знакомый. Вот, собственно, я и здесь.
Начавшись достаточно неплохо, вечер быстро скатился туда, куда обычно скатываются вечеринки подобного рода. Дмитрий и Ольга начали чувствовать себя неуютно, поскольку не принимали участия в общей попойке.
- Пойдём ко мне, - предложил Дима. – У меня сейчас никого нет. Родители уехали отмечать на дачу.
- И мы будем вдвоем?
- А что в этом страшного? Пойдём, нам есть о чём поговорить.
Одевшись, они тихонько выскользнули из шумной квартиры.
Было порядка одиннадцати часов, поэтом на улице было ещё пустынно и тихо. Под ногами скрипел снег. Сыпалась лёгкая снежная пыль, мириадами маленьких звёздочек играя в свете уличных фонарей.
Скоро они были у Димы дома. Он щёлкнул выключателем, и дом наполнился полусветом, который давала цепочка маленьких светильников, опоясывающих стены на уровне четверти высоты стен. Юноша провёл Ольгу в свою комнату, где девушку ждала ещё одна неожиданность: посреди комнаты стоял уже накрытый стол. Отвечая на её недоумённый взгляд, Дима сказал:
- Понимаешь, я предполагал, что всё так и получится с этим вечером у N. Конечно, я не мог с точностью утверждать, что ты примешь моё приглашение, но счёл за лучшее подготовиться.
Он снял крышки с холодных закусок и унёс их на кухню. Пискнула микроволновка.
Ольга тем временем рассматривала новогоднюю ёлку, стоявшую около окна, на рабочем столе Димы. Она была совсем небольшая, игрушек на ней было немного – пять-шесть крупных шаров, да шпиль на верхушке. Зато она вся была усеяна маленькими огоньками – провода гирлянд были очень тонкими и почти незаметными, и это создавало впечатление, будто светлячки устроили на этой ёлке свой праздник.
Девушка обернулась навстречу Дмитрию:
- Какая красивая у тебя ёлка! – сказала она.
Дмитрий улыбнулся той самой своей улыбкой, что так нравилась Ольге. Она не отдавала себе отчёта в происходящем, но каждый раз, когда она видела эту улыбку, ей хотелось раствориться в ней, стать лёгким облачком, чтобы охватывающее её щемящее, но вместе с тем приятное чувство никогда не кончалось.
- Я рад, что тебе нравится, - ответил Дима.
Он основательно подготовился к празднику, так что у него нашлись даже свечи в высоких, белого металла подсвечниках. Для полноты картины Дмитрий включил негромкую музыку, и низкий женский голос запел блюз под неторопливые переборы гитарных струн.
Ужин был великолепен. Большие механические часы в прихожей трижды отбили четверть с того времени, как Дмитрий с Ольгой пришли. Лёгкий разговор постепенно затих. Дмитрий вдруг стал очень задумчив; хмурясь, он опустил глаза и несколько мгновений совсем не двигался. Видимо, приняв какое-то решение, он выпрямился и посмотрел Ольге в глаза. Лицо его просветлело.
- Знаешь, Ольга, я же неспроста всё это затеял. Да, конечно, ты была бы не в своей тарелке у N., и я знал это почти наверняка. Да, мне очень хотелось подарить тебе ещё один чудный вечер. Но есть и ещё одна причина, почему я пригласил тебя.
Он помолчал. Ольга, потупившись, резала чайной ложкой на маленькие кусочки торт у себя на блюдечке. Музыка смолкла и в наступившей тишине стало слышно, как тикают часы в прихожей.
- Когда я увидел тебя впервые, я сказал тебе, что у тебя необыкновенные глаза. И это правда. Но теперь, когда я узнал тебя гораздо лучше, я вправе утверждать, что ты поистине прекрасна.
Щёки Ольги начали розоветь; она почувствовала, как нагреваются кончики её ушей.
Бомм! Забили часы, отбивая полночь.
- Я получаю огромное удовольствие от каждой минуты, каждого мига, проведённого с тобой.
Бомм!
- Я не могу выразить этого словами, потому что твоя красота не только в твоем лице и твоей фигуре.
Бомм!
- Она везде – и в том, как ты смотришь, в том, как ты говоришь, в твоей походке и в твоей улыбке.
Бомм! Бомм! Бомм! Ольге казалось, что часы бьют всё громче, что их бой наполняет собой всё пространство. Воздух стал плотным настолько, что, казалось, его легко можно было черпать горстью. Бомм! И очень трудно вдыхать.
Наконец часы смолкли.
- Ольга, я люблю тебя!
Тишина взорвалась тысячами восторженных криков и залпами фейерверков. Весь город шумел и бесновался, встречая первый день Нового года. Люди радовались невесть чему – тому, что они потеряли ещё один год, тому, что настал следующий, который тоже не будет им принадлежать. А за одним из миллионов окон сидела девушка, и ей только что подарили целый мир: другой человек подарил ей себя.
Шум начал понемногу успокаиваться, а Дмитрий и Ольга всё ещё сидели друг напротив друга, и Ольга всё также мучила торт в своём блюдце, и Дима всё также смотрел на неё, ожидая её ответа, и никто из них не сказал ни слова.
- Дима… - наконец промолвила Ольга. – Я… ну… Я знаю, что ты хочешь, чтобы я ответила тебе тем же. Но я не чувствую в себе сил это сказать. Прости. Ты очень хороший, и я дорожу дружбой с тобой и не хочу терять такого друга, как ты.
- Понимаю, - Дима медленно кивнул.
Жалобно звякнула о фарфор чайная ложка. Ольга взяла в свои руки безвольно лежавшую на столе руку Димы.
- Не грусти, пожалуйста. Улыбнись… Вот так. Всё будет хорошо, вот увидишь!
Засыпая под утро, Ольга ощущала, как в сердце у неё зажёгся маленький, тёплый огонёк. Она чувствовала себя бесконечно счастливой.
Когда Дима стал студентом, их встречи стали редки, но после той новогодней ночи они снова начали видеться каждый день.
Настала вторая весна, которую они делили на двоих. Багровый край солнца, совсем недавно ставшего апрельским, освещал самые верхушки деревьев в пустынном сквере, который Дима выбрал для очередной прогулки.
- Дима, - начала Ольга, - а помнишь, что ты мне обещал год назад?
- Не совсем, - признался парень. – Напомни, пожалуйста.
- В общем, к нам вчера заходил хореограф и спрашивал, кто будет танцевать вальс на выпускном.
- Ах, да! Конечно, - Дима мгновенно всё вспомнил. – Когда первая репетиция?
- Завтра, после шестого урока.
- Я приду.
Они прошли ещё немного. Солнце полностью зашло. Голые ветки деревьев чернели на фоне светлого неба, словно нарисованные тушью. Молодые люди постепенно замедляли шаг, пока наконец не остановились. Дорожка упиралась в высокую кирпичную стену и, словно поток, расходилась вдоль стены в две противоположные стороны.
Они стояли, глядя друг на друга, и Ольге почудилось в глазах Димы что-то дикое, безумное, но вместе с тем манящее и невыразимо прекрасное своим безумием. Он осторожно взял её за плечи. Она внутренне сжалась, как будто сейчас должно было произойти нечто страшное. Позже она не могла вспомнить, зажмурилась ли она в тот момент.
Дмитрий, чуть склонившись, коснулся своими губами её губ. Девушка вздрогнула, словно от удара электрическим током, и ответила на поцелуй, подавшись к Диме всем телом. Он обнял её за талию, а она положила руки ему на плечи.
Больше ничего не существовало – пустынная Вселенная, и только они вдвоём.
Следующее, что помнила Ольга – это то, как юноша прижал её к себе и начал целовать её закрытые глаза и горящие огнём щёки. Руки Ольги сомкнулись, и они растворились в объятиях друг друга.
Они возвращались, держась за руки. Город засыпало серым песком плотных сумерек, и лишь фонари-оазисы отгоняли надвигающуюся ночь.
Ещё через полчаса Дмитрий шёл домой с Шопеном в наушниках плейера.
На следующий день, после уроков Ольга ждала своего кавалера в актовом зале – так они договорились. Но он что-то не шёл.
Охранник несколько раз широко зевнул перед монитором камеры наблюдения. «Кофейку!» - решил он и щёлкнул кнопкой электрического чайника.
«Ну где же он?» - беспокоилась Ольга. Впервые за всё время их знакомства Дима не пришёл вовремя.
Открываясь, мелодично прозвонил автоматический замок. За спиной Дмитрия метнулись две тени, но он не заметил их.
Десять минут… Двадцать… Десятый звонок на мобильный. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Взволнованная, Ольга выбежала из школы. Скорей, к нему домой – узнать, что произошло.
Две ложки сахара, полторы ложки быстрорастворимого кофе. Струя кипятка. Взгляд на монитор.
- О, чёрт!..
Брошенный чайник упал на чашку, чашка опрокинулась, заливая пол коричневатой жидкостью.
Скорей, скорей! Но что могло случиться, что он даже не предупредил? Что, что? Вот его подъезд. Пятнадцатая квартира. Незнакомый женский голос.
- Я Ольга. К Диме можно?
Рука в старом, засаленном пальто, просунутая в щель не до конца закрывшейся двери, почти не чувствует боли, а главное – совершенно бесшумна. Дверь на себя – хорошо смазанная, она открывается без единого скрипа. Несколько торопливых шагов, удар. Металл пронзил плоть.
Странные пятна на бетонных ступеньках. Их не было раньше. Вперёд, за ответом. Щёлкнула, открываясь, дверь на третьем этаже.
Резкая боль. Дмитрий, оборачиваясь, ударил нападающего локтем по лицу. Но тут второй нападающий пырнул его заточкой в живот. Юноша потерял сознание.
- Здравствуйте, я…
- Я знаю. Наталья Сергеевна, мама Дмитрия, будем знакомы, – женщина сразу взяла инициативу в свои руки. – Проходи, Оля.
Ольга взглянула на неё. По её лицу было видно, что Наталья Сергеевна не спала ночь и много плакала, но сейчас она держалась очень твёрдо.
- Наталья Сергеевна, что случилось с Димой? – спросила Ольга.
- Сядь, пожалуйста, - Димина мать указала девушке на стул. – Сядь, и постарайся успокоиться.
Охранник опоздал совсем немного и застал обоих преступников на месте злодеяния. Ещё мгновенье – и перед ним три недвижных тела. Теперь к телефону.
- Дима сейчас в больнице… В тяжёлом состоянии. Но врачи говорят… - Наталья Сергеевна сглотнула комок. – Врачи говорят, что не надо терять надежды.
Ольге показалось, что пол под ней качается. Постепенно до неё начал доходить весь смысл сказанного.
- Но… Но ведь этого не может быть! Ещё вчера с ним было всё в порядке! Это неправда!
- Оля, - с напряжением промолвила Наталья Сергеевна, - я тоже хотела бы, чтобы это было неправдой. Но вчера вечером на Диму напали в нашем подъезде, он тяжело ранен.
Эта скорая! Они ехали чуть не полчаса. Всё это время охранник и родители Димы пытались ему хоть как-то помочь, перевязывая ему раны. Лицо парня посерело и покрылось каплями холодного пота. Он часто дышал.
Взгляд Ольги упал на кучу окровавленных тряпок и бинтов в углу, которые Наталья Сергеевна не успела убрать. Разрозненные обстоятельства сложились вместе, девушка всё поняла, закрыла лицо руками и разрыдалась. Димина мама вышла, и через некоторое время вернулась со стаканом воды. В воздухе разлился чуть сладковатый аромат валерианы.
- Оленька, успокойся, - она положила руку ей на плечо. – На вот, выпей.
Ольга повиновалась, и сделала несколько глотков.
- Что там у нас?
- Колотое сзади под ключицу и рвано-колотое в мезогастрии. Пульс 120. Давление 70 на 30.
Врач отвернулся, и Дима смог разобрать только:
- …и на операцию его, быстро!
Дверь открылась, и в прихожую вошёл высокий, усатый мужчина в дорогом костюме.
- Здравствуй, Ольга, - поздоровался отец Дмитрия. Голос его был ниже и грубее, но интонация была настолько знакомой, что Ольга чуть снова не расплакалась. – Ну что, едем? – спросил он жену.
- Конечно.
Оказалось, Наталья Сергеевна была совсем готова к выходу и только ждала мужа.
- Оля, мы подвезём тебя до твоего дома, - сказала она. Ольга начала было отказываться, но Наталья Сергеевна настояла.
Дима лежал и смотрел в потолок, досадуя на то, что нарушил обещание. Дверь палаты отворилась, и вошла его родители.
- Дима!
- Здравствуй, мама, - голос юноши был слаб, но спокоен. – Мама, они же не успели забрать мой сотовый?
- Нет, не успели.
- Позвони Ольге…
- Ольга была сегодня у нас дома, - перебила мать. – Она всё знает.
Дима кивнул.
- Я бы хотел её видеть.
Наталья Сергеевна обернулась к мужу. Тот кивнул и вышел.
Ольга ходила по дому и никак не могла найти себе места. Она беспокоилась за Диму, кляла себя за то, что тогда, в Новогоднюю ночь не сказала ему то, что так хотела и на что не решилась. Внезапно прозвучавший звонок заставил её вздрогнуть.
Ольга вошла в палату и сразу, от порога бросилась к своему – теперь она уже осознавала это – возлюбленному. Она пыталась сдержать слёзы, но у неё плохо получалось. Она целовала ему руки, спрашивала снова и снова: «Но ведь всё будет хорошо, правда?», и Дима кивал ей.
Наталья Сергеевна заметила, что её сын сдерживается из последних сил, а когда Ольга не видит его лица, оно искажается гримасой боли. Она тихонько вышла из палаты.
- Дима, держись, выздоравливай, пожалуйста! Я ведь люблю тебя, - теперь она наконец это сказала. Дмитрий улыбнулся её словам и едва слышно ответил:
- Я тоже тебя люблю.
Ольга поцеловала Диму в его сухие, горячие губы.
Появившийся ординатор выгнал всех и, осмотрев пациента, удалился, запретив посетителям входить.
Через пару минут он вернулся, чтобы забрать Диму на операцию. На вопрос родителей ординатор бросил: «Перитонит».
Ольга позвонила домой и предупредила своих родителей, что останется в больнице.
Врачи делали всё, что могли, но в ходе тяжёлой операции сердце Дмитрия внезапно не выдержало и остановилось. Реанимация ничего не дала. Из операционной вышел ассистент и, как мог осторожно, сообщил скорбную весть.
Через три дня Диму хоронили. Холодный ветер трепал скорбное шествие. Слёзы Ольги смешивались с мелким промозглым дождичком.
Когда гроб опускали в могилу, Ольга отвернулась, прижавшись к плечу своей матери. Вокруг было много хорошо одетых, в меру упитанных людей, которые старательно изображали на своих лицах скорбь, но непривыкшие к эмоциям лица не слушались их. Отец Дмитрия стоял, тяжело опершись на ограду, хмуря брови. Оглянувшись, он заметил, что хорошо одетые господа оттеснили матерей и дочь от могилы. Поджав губы, он развернулся и пошёл прочь с кладбища, уводя за собой, будто шлейф мантии, людей в строгих чёрных костюмах.
Три женских фигуры стояли возле свежего земляного холма. Среди множества живых букетов возвышался памятник, а на нём – фотография Димы. Он улыбался - той самой улыбкой.
Наталья Сергеевна достала из сумочки сложенный вчетверо тетрадный листок и протянула его Ольге.
- Дима хотел, чтобы ты прочла это.
Девушка развернула листок. Письмо было написано круглым, твёрдым почерком. Очевидно, это мать записывала его под Димину диктовку.
«Здравствуй, Ольга!
Если ты читаешь эти слова, значит, я уже мёртв.
Прежде всего, я хотел бы поблагодарить тебя за всё, чем ты для меня была. Спасибо тебе за всё то время, что я знал тебя. Ради него стоило жить.
Я уже мёртв, а значит, достойно прошёл свой путь. Я желаю тебе пройти его столь же достойно. На моём пути мне не пришлось строить семью и воспитывать детей, я был избавлен от многих трудностей – но и от многих радостей. Я хочу, чтобы ты жила не только за себя, но и за меня тоже.
Мне не понадобились многие рассветы и закаты, не понадобились внуки. Я заклинаю тебя всем, что тебе свято – живи так, будто живёшь одновременно две жизни.
Не надо плакать обо мне. Если ты хочешь почтить мою память – живи.
Умираю, любя.
Дмитрий».
***
Ольга закончила свой рассказ. Луна давно прошла мимо нашего окна и скрылась. Звёзды бледнели, близился рассвет.Дальнейшее не представляло для меня загадки. Выпускной вечер – и особенно вальс – оказались для Ольги навсегда связанными с именем Дмитрия и его смертью. Поэтому эта ночь и оказалась для неё ночью скорби.
Шум дискотеки внезапно смолк.
- Сейчас все пойдут встречать рассвет, - заметил я. – Пойдём?
Она слабо кивнула.
По традиции выпускники встречали рассвет в парке неподалёку, на берегу небольшого пруда. Летние запахи кружили голову. Солнце ещё не взошло, лишь алел восток; предутренние сумерки, тщательно промытые росой, были необыкновенно прозрачны.
Мы с Ольгой прошли немного вдоль берега пруда, поднявшись на невысокий холм. Редкие птицы изредка нарушали тишину своими фразами. Солнце меж тем как будто медлило взойти.
- Знаешь, я же ведь так и не представился. Меня зовут… - я назвался.
Ольга едва заметно улыбнулась.
- Очень приятно, - отозвалась она стандартной фразой.
- Мне тоже.
В это время, будто лист бумаги, подогреваемый снизу пламенем, небосвод вспыхнул, и край солнца показался на горизонте.
Я шагнул вперёд и, повернувшись, заглянул Ольге в лицо. Она ответила мне взглядом своих чёрных глаз.
На востоке всходило солнце, заливая парк и холм, на котором мы стояли, жидким металлом горячего света.
