Службы Страстной седмицы.
Apr. 7th, 2007 06:03 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
honestas Это самое моё любимое время в году и, без сомнения, вершина литургического творчества Церкви.
Без сомнения, это время имеет такую важность именно потому, что завершается Пасхой. Воскресение - вот что объединяет эти дни в одно целое. Но самое большое эстетическое наслаждение я получаю от служб со среды по субботу. Пасха - это радость в чистом виде, никак не означенная. Завершение. Цель. Смысл. Уже нет ожидания, нет трагедии - одно ликование.
Но начну по порядку.
Собственно страстной цикл начинается в среду вечером, с утрени Четверга. Составители Триоди долго готовили своих слушателей к этому моменту - и вот цветок начинает раскрываться. Ученики занимаются подготовкой Трапезы, Иуда предаёт Христа. Но ещё не время тьмы, и мы почти не замечаем злодеяния одного из апостолов.
Вся Литургия Четверга - это сугубое воспоминание Евхаристии. Последний раз перед смертью - и самый важный - Христос разделяет трапезу с учениками. Его слова обращены и к нам - нам тоже предлагается пить от Чаши Его и вкушать от того Хлеба, что таинственно становится Его Плотью.
Вообще, мне кажется, что мало просто прожевать и проглотить. Вспомним апостола Павла:"И уже не я живу, но живёт во мне Христос". Мало принять Его в себя - нужно ещё и не выгнать. Я как-то ощутил, насколько это трудно - пересилить себя и полностью довериться Тому, о Ком знаешь так мало - хоть иногда и кажется, что всё. Я понял, что именно будет моим адом и как именно я могу промахнуться и не встретиться с Ним.
Сразу за Литургией, которая, вообще-то, по Уставу является относительным праздником(братии положено утешение в виде вина и "варения с елеем") следует служба собственно Страстей Христовых, с чтением 12 отрывков из Четвероевангелия. Хотелось бы, конечно, послушать её как-нибудь в том виде, в котором предписывает Устав - с пением, где надо, и в ночь. Чтобы выходя из храма после отпуста видеть подсвеченный восходящим солнцем восток.
Чрезвычайно интересно следующее. Самым упоминаемым в службе именем после имени Христа является имя Иуды. Не Каиафы. Не Пилата. Не Иоанна, который следовал за Христом неотступно. Иуды.
Триодь обвиняет и недоумевает. Скорбит, уязвляется вместе со Христом такому вероломству. "Иуда, разве Христос чем-нибудь обидел тебя? Разве он не умыл твоих ног? Разве не пригласил тебя за общий стол? Разве не преподал тебе Свое собственное Тело? Что, Иуда, что заставило тебя поступить так? Зачем присоединился к ученикам, если не любил Христа? А если любил - зачем продал?" Составители вспоминают, как и сколько раз Христос пытался отвратить Иуду от его погибельного пути. И умовением ног. И кротким намёком:"Един от вас предаст Мя". И даже, будучи предан, Господь не оставляет попыток заставить Иуду отрефлексировать, вопрошая о поцелуе. "Беззаконный же Иуда не восхоте разумети", - рефреном звучит на одном из антифонов. Именно это слово. "Не захотел".
Удивляет само упорство предателя: пошёл, предварительно договорился, потом собственно предал и, не удовлетворившись данной информацией, лично проконтролировал происходящее. Ужели он думал, что Христос будет в страхе скрываться или выдаст одного из учеников за себя?
(Вообще, очень чётко звучит в службе тема воли и смирения. Идёт ли Иисус Сам или Его влекут? И идёт и влекут. Предал ли Иуда потому, что такое было пророчество или потому, что он хотел предать? И то, и то.)
И в этом противопоставлении Христа и Иуды мне видится глубокий смысл. Триодь намеренно низводит до второстепенных тем сюжетные линии "Христос-Синедрион", "Христос-Пилат", "Христос-Пилат-Ирод", чтобы показать глубоко личностную и индивидуалистическую окраску событий. Святых Отцов не интересуют отношения вида "Христос ко многим", потому что Христос пришёл не ко всем нам вместе. Он пришёл к каждому из нас. Он изводит из ада не всех - но каждого. Каждый из нас для Него - ценность, ради каждого Он готов страдать.
Служба Великого Пятка строга и скупа на внешние проявления. Лишь однажды Триодь срывается с сосредоточенного воспоминания о великих событиях. Срывается в горький плач, буквально крича, страдая вместе с Богородицей. Икос после пятой песни трипеснца поэтически изображает Пресвятую, которая задает Своему Сыну недоумённые вопросы:"Куда идеши, Чадо? Еда новый брак в Кане Галилейстей и тамо тщишися из воды вино сотворити?" Христос не отвечает - шум толпы заглушает рыдания несчастной Матери.
Тот, кто хоть раз был на этой службе, никогда не поверит опере JCSS. Каждое действие, каждое слово Божественного Агнца исполнено такого достоинства, что все Его судьи выглядят клоунами: и Пилат, с его псевдофилософией ("Что есть истина?") и колкими насмешками над иудеями("Разве я иудей?","Вот возьмите сами - и распните!"(евреи не имели права на смертную казнь по римскому закону), "Уж что написал, то написал"), и Синедрион, который пошёл на всё, чтобы погубить Христа. Даже на то, чтобы прокричать: "Мы - креветки!"(слова "У нас один царь - кесарь" вообще-то звучат насмешкой над всеми подтугами евреев завоевать свободу) Особенно меня поражает момент, когда меркнет свет, и люди, которые пришли поразвлекаться и похихикать, понимают, что хихикать тут не над чем. Толпа расходится, и каждый бьет себя в грудь: прозрение пришло, но поздновато.
Несмотря на всю трагичность, именно на этой скорбной службе впервые виден проблеск надежды: верующие идут домой с зажжёнными свечами, словно с огоньками веры в будущее Воскресение.
Часы Великого Пятка, Царские часы. Звучит издёвкой, но ведь и в самом деле только сейчас Христос проявляет Свою царственность. Именно Своей смертью он действительно изменяте мироздание, побеждает разделённость человека и Бога.
Вечерня с выносом Плащаницы, которая совершается вечером в Пятницу, имеет совсем другую тональность. На паремиях мы слышим:"И благослови Бог последняя Иова нежели прежняя.." Да! Не ктому, Христе, издеваются над Тобой, не ктому смеются! De mortus aut bone, aut nihil - и молчат все, кому Ты мешал. Первосвященники ставят печать на гробе и выставляют караул.
Но самая красивая служба - это, конечно, служба Субботы.
Утреня начинается пением (по факту - чтением) статий: стихов 118 псалма вперемешку с поэтическими отрывками. Мы словно пришли домой с Голгофы, и всё произошедшее начинает бессистемно возникать в нашей памяти: то мы снова на Голгофе, рядом с Богородицей, то на Лифостротоне, то у Гроба Господня. Псаломские стихи придают этой части службы ощущение полного, сосредоточенного молчания - при том, что чтение не умолкает ни на минуту. Больше нигде я не видел такой игры слов:
Жизнь,смерти вкусившая - Христос - от смерти смертных свободи и всем ныне дарует жизнь.
Потом - томительное ожидание канона. Стихиры, только разжигающие волнение. И, наконец - Великое славословие:"Слава Тебе, Показавшему нам свет!"
Плащаница подъемлется священниками и износится вон. Помазав и оплакав Тело Спасителя мы относим Его в приуготовленную гробницу - вспоминая, соучаствуем в этом с Никодимом и Иосифом.
Мы возвращаемся - и слышим слова Пророка. "Сыне человеч, оживут ли кости сия?" Мы будто воочию видим, как совершенно сухие кости облекаются плотью и оживают, снова становясь живыми, говорящими людьми. И если Литургией мы, по слову апостола, возвещаем Господню смерть, то Христос Своим Воскресением - возвещает нам жизнь.
Евангелие ещё раз возвращает нас к запечатанной гробнице, а Пророк и Апостол довольно прозрачно намекают, что битва - выиграна, а Христос - воскреснет.
Тот, кто не был утром в Великую Субботу на Литургии - много потерял.
Начинаясь вечерней, эта служба перетекает в чтение 15 паримий - отрывков из Ветхого завета. Пасха, воскрешение Илией и Елиссеем людей, не сгоревшие в вавилонской печи отроки - вот о чём повествует нам Церковь в этот день. Мы должны понять, должны уяснить, что Бог ни на миг не оставлял Своего попечения о нас, не бросил нас ни разу. Воскресение Христа готовилось с самого начала нашей истории.
Наконец, после Апостола богослужебное время ссылается на позднюю ночь с субботы на воскресенье (хотя даже по Уставу это часов 6 вечера). Христос воскресает, тварь обновляется - читается Евангелие, повествующее о Воскресении, а храм и священнослужители облачаются в белоснежные одежды.
И в этот день - "да молчит всяка плоть человеча..."
Монахи по Уставу не должны расходиться из храма, но сидеть на своих местах и слушать Деяния Святых апостолов: тех людей, кто двумя словами - "Христос воскрес!" - потревожил жизнь огромного количества людей.
Ей, гряди, Господи Иисусе!
Без сомнения, это время имеет такую важность именно потому, что завершается Пасхой. Воскресение - вот что объединяет эти дни в одно целое. Но самое большое эстетическое наслаждение я получаю от служб со среды по субботу. Пасха - это радость в чистом виде, никак не означенная. Завершение. Цель. Смысл. Уже нет ожидания, нет трагедии - одно ликование.
Но начну по порядку.
Собственно страстной цикл начинается в среду вечером, с утрени Четверга. Составители Триоди долго готовили своих слушателей к этому моменту - и вот цветок начинает раскрываться. Ученики занимаются подготовкой Трапезы, Иуда предаёт Христа. Но ещё не время тьмы, и мы почти не замечаем злодеяния одного из апостолов.
Вся Литургия Четверга - это сугубое воспоминание Евхаристии. Последний раз перед смертью - и самый важный - Христос разделяет трапезу с учениками. Его слова обращены и к нам - нам тоже предлагается пить от Чаши Его и вкушать от того Хлеба, что таинственно становится Его Плотью.
Вообще, мне кажется, что мало просто прожевать и проглотить. Вспомним апостола Павла:"И уже не я живу, но живёт во мне Христос". Мало принять Его в себя - нужно ещё и не выгнать. Я как-то ощутил, насколько это трудно - пересилить себя и полностью довериться Тому, о Ком знаешь так мало - хоть иногда и кажется, что всё. Я понял, что именно будет моим адом и как именно я могу промахнуться и не встретиться с Ним.
Сразу за Литургией, которая, вообще-то, по Уставу является относительным праздником(братии положено утешение в виде вина и "варения с елеем") следует служба собственно Страстей Христовых, с чтением 12 отрывков из Четвероевангелия. Хотелось бы, конечно, послушать её как-нибудь в том виде, в котором предписывает Устав - с пением, где надо, и в ночь. Чтобы выходя из храма после отпуста видеть подсвеченный восходящим солнцем восток.
Чрезвычайно интересно следующее. Самым упоминаемым в службе именем после имени Христа является имя Иуды. Не Каиафы. Не Пилата. Не Иоанна, который следовал за Христом неотступно. Иуды.
Триодь обвиняет и недоумевает. Скорбит, уязвляется вместе со Христом такому вероломству. "Иуда, разве Христос чем-нибудь обидел тебя? Разве он не умыл твоих ног? Разве не пригласил тебя за общий стол? Разве не преподал тебе Свое собственное Тело? Что, Иуда, что заставило тебя поступить так? Зачем присоединился к ученикам, если не любил Христа? А если любил - зачем продал?" Составители вспоминают, как и сколько раз Христос пытался отвратить Иуду от его погибельного пути. И умовением ног. И кротким намёком:"Един от вас предаст Мя". И даже, будучи предан, Господь не оставляет попыток заставить Иуду отрефлексировать, вопрошая о поцелуе. "Беззаконный же Иуда не восхоте разумети", - рефреном звучит на одном из антифонов. Именно это слово. "Не захотел".
Удивляет само упорство предателя: пошёл, предварительно договорился, потом собственно предал и, не удовлетворившись данной информацией, лично проконтролировал происходящее. Ужели он думал, что Христос будет в страхе скрываться или выдаст одного из учеников за себя?
(Вообще, очень чётко звучит в службе тема воли и смирения. Идёт ли Иисус Сам или Его влекут? И идёт и влекут. Предал ли Иуда потому, что такое было пророчество или потому, что он хотел предать? И то, и то.)
И в этом противопоставлении Христа и Иуды мне видится глубокий смысл. Триодь намеренно низводит до второстепенных тем сюжетные линии "Христос-Синедрион", "Христос-Пилат", "Христос-Пилат-Ирод", чтобы показать глубоко личностную и индивидуалистическую окраску событий. Святых Отцов не интересуют отношения вида "Христос ко многим", потому что Христос пришёл не ко всем нам вместе. Он пришёл к каждому из нас. Он изводит из ада не всех - но каждого. Каждый из нас для Него - ценность, ради каждого Он готов страдать.
Служба Великого Пятка строга и скупа на внешние проявления. Лишь однажды Триодь срывается с сосредоточенного воспоминания о великих событиях. Срывается в горький плач, буквально крича, страдая вместе с Богородицей. Икос после пятой песни трипеснца поэтически изображает Пресвятую, которая задает Своему Сыну недоумённые вопросы:"Куда идеши, Чадо? Еда новый брак в Кане Галилейстей и тамо тщишися из воды вино сотворити?" Христос не отвечает - шум толпы заглушает рыдания несчастной Матери.
Тот, кто хоть раз был на этой службе, никогда не поверит опере JCSS. Каждое действие, каждое слово Божественного Агнца исполнено такого достоинства, что все Его судьи выглядят клоунами: и Пилат, с его псевдофилософией ("Что есть истина?") и колкими насмешками над иудеями("Разве я иудей?","Вот возьмите сами - и распните!"(евреи не имели права на смертную казнь по римскому закону), "Уж что написал, то написал"), и Синедрион, который пошёл на всё, чтобы погубить Христа. Даже на то, чтобы прокричать: "Мы - креветки!"(слова "У нас один царь - кесарь" вообще-то звучат насмешкой над всеми подтугами евреев завоевать свободу) Особенно меня поражает момент, когда меркнет свет, и люди, которые пришли поразвлекаться и похихикать, понимают, что хихикать тут не над чем. Толпа расходится, и каждый бьет себя в грудь: прозрение пришло, но поздновато.
Несмотря на всю трагичность, именно на этой скорбной службе впервые виден проблеск надежды: верующие идут домой с зажжёнными свечами, словно с огоньками веры в будущее Воскресение.
Часы Великого Пятка, Царские часы. Звучит издёвкой, но ведь и в самом деле только сейчас Христос проявляет Свою царственность. Именно Своей смертью он действительно изменяте мироздание, побеждает разделённость человека и Бога.
Вечерня с выносом Плащаницы, которая совершается вечером в Пятницу, имеет совсем другую тональность. На паремиях мы слышим:"И благослови Бог последняя Иова нежели прежняя.." Да! Не ктому, Христе, издеваются над Тобой, не ктому смеются! De mortus aut bone, aut nihil - и молчат все, кому Ты мешал. Первосвященники ставят печать на гробе и выставляют караул.
Но самая красивая служба - это, конечно, служба Субботы.
Утреня начинается пением (по факту - чтением) статий: стихов 118 псалма вперемешку с поэтическими отрывками. Мы словно пришли домой с Голгофы, и всё произошедшее начинает бессистемно возникать в нашей памяти: то мы снова на Голгофе, рядом с Богородицей, то на Лифостротоне, то у Гроба Господня. Псаломские стихи придают этой части службы ощущение полного, сосредоточенного молчания - при том, что чтение не умолкает ни на минуту. Больше нигде я не видел такой игры слов:
Жизнь,смерти вкусившая - Христос - от смерти смертных свободи и всем ныне дарует жизнь.
Потом - томительное ожидание канона. Стихиры, только разжигающие волнение. И, наконец - Великое славословие:"Слава Тебе, Показавшему нам свет!"
Плащаница подъемлется священниками и износится вон. Помазав и оплакав Тело Спасителя мы относим Его в приуготовленную гробницу - вспоминая, соучаствуем в этом с Никодимом и Иосифом.
Мы возвращаемся - и слышим слова Пророка. "Сыне человеч, оживут ли кости сия?" Мы будто воочию видим, как совершенно сухие кости облекаются плотью и оживают, снова становясь живыми, говорящими людьми. И если Литургией мы, по слову апостола, возвещаем Господню смерть, то Христос Своим Воскресением - возвещает нам жизнь.
Евангелие ещё раз возвращает нас к запечатанной гробнице, а Пророк и Апостол довольно прозрачно намекают, что битва - выиграна, а Христос - воскреснет.
Тот, кто не был утром в Великую Субботу на Литургии - много потерял.
Начинаясь вечерней, эта служба перетекает в чтение 15 паримий - отрывков из Ветхого завета. Пасха, воскрешение Илией и Елиссеем людей, не сгоревшие в вавилонской печи отроки - вот о чём повествует нам Церковь в этот день. Мы должны понять, должны уяснить, что Бог ни на миг не оставлял Своего попечения о нас, не бросил нас ни разу. Воскресение Христа готовилось с самого начала нашей истории.
Наконец, после Апостола богослужебное время ссылается на позднюю ночь с субботы на воскресенье (хотя даже по Уставу это часов 6 вечера). Христос воскресает, тварь обновляется - читается Евангелие, повествующее о Воскресении, а храм и священнослужители облачаются в белоснежные одежды.
И в этот день - "да молчит всяка плоть человеча..."
Монахи по Уставу не должны расходиться из храма, но сидеть на своих местах и слушать Деяния Святых апостолов: тех людей, кто двумя словами - "Христос воскрес!" - потревожил жизнь огромного количества людей.
Ей, гряди, Господи Иисусе!
