О вере, смирении и Божьем милосердии
Mar. 8th, 2012 11:03 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
honestas "Скончав глаголы в слух к людям", Христос приходит в Капернаум, где встречается — но не видится, и это важно — с сотником с ещё большей мерой самоосознания, чем мы видели у Симона Петра. Петру, напомню, понадобилось увидеть исцеление собственной тёщи и чудесный улов, чтобы просить Христа покинуть его, а центуриону было достаточно слухов о действиях Христа. Веру же, напомню, сотник демонстрирует непревзойдённую, и я не могу не поразиться его проникновению в суть вещей. Ни возглашений к мёртвым ("Девица, восстань!", "Лазарь, гряди вон!" — кстати, о последнем Иоанн свидетельствует, что Иисус произнёс это ради присутствовавших, а не ради Лазаря), ни материальных посредников вроде брения или воды, ни даже личного контакта Всемогущему, разумеется, не нужно — и как можно не чудиться римлянину, который лишь по молве распознал в Христе такого?
Следующее чудо интересно совсем с другой стороны. Мы ничего не знаем ни о наинской вдове, ни о её сыне. Она не просила Христа ни о чём, он вообще просто мимо проходил — по крайней мере, так можно заключить из того, что говорит нам Лука. Нет ни нравственного урока, ни "иди и больше не греши", вообще ничего. Мне кажется, это из серии "льна дымящегося не угасит и трости надломленной не переломит" — ситуация из таких, когда пройти мимо — это переломить трость. Ну и нет смысла учить ни раздавленную горем мать, ни её же через мгновение, обезумевшую от счастья, я так считаю. Что до самого сына, то, я думаю, Шеола ему хватило на всю оставшуюся жизнь.
Посреди всего этого радостного безумия и слома мозгов у всех окружающих — и более всех, наверное, у Двенадцати — приходят два ученика Иоанна Крестителя, которых тот посылает, находясь в близком к отчаянию состоянии: как ещё можно по-другому себя чувствовать тому, кто сначала говорит "Се Агнец Божий", а потом "ты тот или нам следующего ждать?"? Иисус, однако же, не отнимает у Иоанна подвига и отвечает так, как и всегда отвечает верующим в него: смотри сам, хромые ходят, слепые описывают цвета радуги, немые декламируют Гомера, а какая-то птица крякает, плавает, летает, ходит и выглядит совсем как утка. (В эту фразу я вкладываю такую специфическую горчинку, какую можно услышать в отзывах об особо сложно переносимых особенностях управления любимого начальника, осознаваемых, однако, подчинёнными как необходимые, когда при этом осознании им, тем не менее, ничуть не легче.) Но в целом — да, всё сводится к тому, верим ли мы в Христа и Христу или нет. Богодушество здесь не пройдёт.
Следующие слова Христа об Иоанне — причина, почему Церковь не стремится — и не должна — следовать веяниям времени и вообще быть современной. "Играли вам на свирели, а вы не плясали, пели вам печальные песни, а вы не плакали". Причинность наших действий должна следовать изнутри, а не извне, определяться нашим Путём и нашим ощущением Пути, а не оценкой окружающих. Это верно как для отдельных христиан, так и для Церкви в целом.
Заканчивается глава историей, которая должна примирить нас с Нагорной проповедью: то, что от нас необходимо — всего лишь признать своё поражение перед Христом. Формулировки оставляют меня, но отирающая собственными волосами ноги Спасителя женщина и высокие идеалы человечности по Христу кажутся мне неразрывно связанными. Путь к любви к врагам лежит только и исключительно через смирение, смиренное признание: "Это выше моих сил". Главное, конечно, не остановиться на этом, не опустить руки, но так же, не уповая на собственные силы, продолжать идти к вершине. Глаза боятся — руки делают. Your enemies won't love themselves, you know?
Следующее чудо интересно совсем с другой стороны. Мы ничего не знаем ни о наинской вдове, ни о её сыне. Она не просила Христа ни о чём, он вообще просто мимо проходил — по крайней мере, так можно заключить из того, что говорит нам Лука. Нет ни нравственного урока, ни "иди и больше не греши", вообще ничего. Мне кажется, это из серии "льна дымящегося не угасит и трости надломленной не переломит" — ситуация из таких, когда пройти мимо — это переломить трость. Ну и нет смысла учить ни раздавленную горем мать, ни её же через мгновение, обезумевшую от счастья, я так считаю. Что до самого сына, то, я думаю, Шеола ему хватило на всю оставшуюся жизнь.
Посреди всего этого радостного безумия и слома мозгов у всех окружающих — и более всех, наверное, у Двенадцати — приходят два ученика Иоанна Крестителя, которых тот посылает, находясь в близком к отчаянию состоянии: как ещё можно по-другому себя чувствовать тому, кто сначала говорит "Се Агнец Божий", а потом "ты тот или нам следующего ждать?"? Иисус, однако же, не отнимает у Иоанна подвига и отвечает так, как и всегда отвечает верующим в него: смотри сам, хромые ходят, слепые описывают цвета радуги, немые декламируют Гомера, а какая-то птица крякает, плавает, летает, ходит и выглядит совсем как утка. (В эту фразу я вкладываю такую специфическую горчинку, какую можно услышать в отзывах об особо сложно переносимых особенностях управления любимого начальника, осознаваемых, однако, подчинёнными как необходимые, когда при этом осознании им, тем не менее, ничуть не легче.) Но в целом — да, всё сводится к тому, верим ли мы в Христа и Христу или нет. Богодушество здесь не пройдёт.
Следующие слова Христа об Иоанне — причина, почему Церковь не стремится — и не должна — следовать веяниям времени и вообще быть современной. "Играли вам на свирели, а вы не плясали, пели вам печальные песни, а вы не плакали". Причинность наших действий должна следовать изнутри, а не извне, определяться нашим Путём и нашим ощущением Пути, а не оценкой окружающих. Это верно как для отдельных христиан, так и для Церкви в целом.
Заканчивается глава историей, которая должна примирить нас с Нагорной проповедью: то, что от нас необходимо — всего лишь признать своё поражение перед Христом. Формулировки оставляют меня, но отирающая собственными волосами ноги Спасителя женщина и высокие идеалы человечности по Христу кажутся мне неразрывно связанными. Путь к любви к врагам лежит только и исключительно через смирение, смиренное признание: "Это выше моих сил". Главное, конечно, не остановиться на этом, не опустить руки, но так же, не уповая на собственные силы, продолжать идти к вершине. Глаза боятся — руки делают. Your enemies won't love themselves, you know?
