Entry tags:
Об особенностях галилейской рыбалки
Приятнее всего, конечно, читать евангельские истории про то, как опять(или — наконец?) всё хорошо. Их две: у Луки — про путешествие в Эммаус и у Иоанна — про рыбалку на Галилейском озере.
Вводная на этот раз такая: апостолы находятся в Галилее, причём четверо из них где-то в отлучке. Всё становится обычно, радость Воскресения понемногу затирается насущными проблемами. Ученики в поисках пропитания решают заняться тем, чем они умеют заниматься очень хорошо: рыбалкой.
Инициативу проявляет Пётр, но остальные с охотой присоединяются и выезжают в ночь на лодке на Тивериадское море. Ночь выдаётся бесплодной, поймать не удаётся ничего.
А дальше... А дальше начинается самое интересное, самое моё любимое.
Ученики где-то в ста метрах от берега, и в это время на берегу появляется некто.
— Дети, поесть не найдётся? — кричит он с берега.
— Не-ет! — ученики разочарованы собственной неудачей.
— Бросьте сеть справа, и найдёте!
Ситуация до боли сходна с тем случаем, который описывает Лука. И если мы ищем у Христа шуток, то эта — самая удачная. Сама схожесть cюжета, внезапность и невероятные размеры улова — всё это придаёт полноту и законченность ситуации. В тот раз сеть начала рваться, и пришлось рыбу вытаскивать в два корабля сразу, а в этот — сеть выдержала, но вытащить её было невозможно.
И Иоанн ловит эту схожесть, ловит стиль (эстет — это диагноз):"Это Господь", — говорит он. И тут же срабатывает мысль и у Петра. Дело, конечно же, не в том, что если ему не сказать, что на берегу — Христос, он так и не поймёт. Легко по опыту догадаться, что эта фраза Иоанна — сказанная вполголоса, очевидно, сразу, как он ощутил неподъёмную тяжесть сети — эта фраза просто наталкивает Петра на аналогичные рассуждения с аналогичным выводом.
И Пётр, подпоясавши наготу наскоро найденным полотенцем прыгает в озеро и плывёт стометровку.
А на берегу, завершая розыгрыш, Христос готовит рыбу на костре, пока ученики плывут к берегу. Это, оказывается, приглашение на завтрак такое было.
Шутка, всё-таки, была не просто так, а имела педагогический подтекст, и чтобы закрепить материал, Спаситель просит извлечь улов. Очевидно — для того, чтобы все видели, что это не коряга какая, да и рыба не просто рыба — а вовсе-таки отборная. Дары Божии — всегда с запасом, с огромным. Поэтому если кто отмеряет что-нибудь доброе мерным стаканчиком, взвешивает и требует иметь совесть и много не просить — не к добру это.
И никто из учеников не смел спрашивать Иисуса:"Кто ты?" — не в том смысле, что они не могли узнать Учителя, с которым пробыли вместе три года, а в смысле естества: двоякая природа Христа им была уже вполне ясна, да и о Втором Лице Троицы они были наслышаны и научены, и чувствовалась божественная природа в воскресшем Христе гораздо явственнее.
А за обедом у костра — отдельно подчеркну параллель с понятно каким костром — Иисус трижды вопрошает Петра о том, любит ли он его больше всех. И Пётр дважды отвечает вполне спокойно, и только на третий раз его пронимает, и он клянётся точно так, как не так давно клялся в обратном, но гораздо горячее. И с этого момента саднящая трещина между ним и Христом совершенно изглаживается.
Спаситель также предсказывает ему вид его смерти, а Пётр спрашивает о судьбе Иоанна, несомненно — искренне за него переживая. Но Иисус говорит, что рассказывает каждому только его историю — очень, очень в духе, ага — и предлагает больше внимать себе.
Напоследок Иоанн ворчливо снимает с себя подозрения в вечной жизни и завершает своё Евангелие указанием на то, что описал он крайне мало из того, что произошло. Я же вслед за ним признаю, что не интерпретировал и четвёртой части зацепочек, отсылок, мест с двойным дном, а уж теологии по Иоанну я вообще практически не касался.
Это же всё написано было, дабы мне лучше понять иоанново благовествование, а также поделиться с вами, други, как именно я понимаю евангельские тексты.
Конец и Богу слава!
Вводная на этот раз такая: апостолы находятся в Галилее, причём четверо из них где-то в отлучке. Всё становится обычно, радость Воскресения понемногу затирается насущными проблемами. Ученики в поисках пропитания решают заняться тем, чем они умеют заниматься очень хорошо: рыбалкой.
Инициативу проявляет Пётр, но остальные с охотой присоединяются и выезжают в ночь на лодке на Тивериадское море. Ночь выдаётся бесплодной, поймать не удаётся ничего.
А дальше... А дальше начинается самое интересное, самое моё любимое.
Ученики где-то в ста метрах от берега, и в это время на берегу появляется некто.
— Дети, поесть не найдётся? — кричит он с берега.
— Не-ет! — ученики разочарованы собственной неудачей.
— Бросьте сеть справа, и найдёте!
Ситуация до боли сходна с тем случаем, который описывает Лука. И если мы ищем у Христа шуток, то эта — самая удачная. Сама схожесть cюжета, внезапность и невероятные размеры улова — всё это придаёт полноту и законченность ситуации. В тот раз сеть начала рваться, и пришлось рыбу вытаскивать в два корабля сразу, а в этот — сеть выдержала, но вытащить её было невозможно.
И Иоанн ловит эту схожесть, ловит стиль (эстет — это диагноз):"Это Господь", — говорит он. И тут же срабатывает мысль и у Петра. Дело, конечно же, не в том, что если ему не сказать, что на берегу — Христос, он так и не поймёт. Легко по опыту догадаться, что эта фраза Иоанна — сказанная вполголоса, очевидно, сразу, как он ощутил неподъёмную тяжесть сети — эта фраза просто наталкивает Петра на аналогичные рассуждения с аналогичным выводом.
И Пётр, подпоясавши наготу наскоро найденным полотенцем прыгает в озеро и плывёт стометровку.
А на берегу, завершая розыгрыш, Христос готовит рыбу на костре, пока ученики плывут к берегу. Это, оказывается, приглашение на завтрак такое было.
Шутка, всё-таки, была не просто так, а имела педагогический подтекст, и чтобы закрепить материал, Спаситель просит извлечь улов. Очевидно — для того, чтобы все видели, что это не коряга какая, да и рыба не просто рыба — а вовсе-таки отборная. Дары Божии — всегда с запасом, с огромным. Поэтому если кто отмеряет что-нибудь доброе мерным стаканчиком, взвешивает и требует иметь совесть и много не просить — не к добру это.
И никто из учеников не смел спрашивать Иисуса:"Кто ты?" — не в том смысле, что они не могли узнать Учителя, с которым пробыли вместе три года, а в смысле естества: двоякая природа Христа им была уже вполне ясна, да и о Втором Лице Троицы они были наслышаны и научены, и чувствовалась божественная природа в воскресшем Христе гораздо явственнее.
А за обедом у костра — отдельно подчеркну параллель с понятно каким костром — Иисус трижды вопрошает Петра о том, любит ли он его больше всех. И Пётр дважды отвечает вполне спокойно, и только на третий раз его пронимает, и он клянётся точно так, как не так давно клялся в обратном, но гораздо горячее. И с этого момента саднящая трещина между ним и Христом совершенно изглаживается.
Спаситель также предсказывает ему вид его смерти, а Пётр спрашивает о судьбе Иоанна, несомненно — искренне за него переживая. Но Иисус говорит, что рассказывает каждому только его историю — очень, очень в духе, ага — и предлагает больше внимать себе.
Напоследок Иоанн ворчливо снимает с себя подозрения в вечной жизни и завершает своё Евангелие указанием на то, что описал он крайне мало из того, что произошло. Я же вслед за ним признаю, что не интерпретировал и четвёртой части зацепочек, отсылок, мест с двойным дном, а уж теологии по Иоанну я вообще практически не касался.
Это же всё написано было, дабы мне лучше понять иоанново благовествование, а также поделиться с вами, други, как именно я понимаю евангельские тексты.
Конец и Богу слава!