О погибели душевной и о налогах

[honestas]

В последнее время я часто возвращаюсь к словам Спасителя: “Если кто хочет душу свою спасти, то погубит её. А кто погубит душу свою ради Меня и Евангелия — тот спасёт её.” Всё же, я расположен понимать значение слова "душа" глубже, чем просто как синоним слову “жизнь”. Разумеется, “губить душу” — это не в смысле христианской морали губить. Ни в коем случае.

В моём понимании это высказывание прочно связано с левой щекой и вторым поприщем: большое искушение есть закрыться железным занавесом от всех, держа нерушимый нейтралитет со всеми, независимо ни от чего. Христос показывает собственным примером путь человека, который идёт по жизни с сердцем нараспашку в пробитой насквозь груди, открытый любому — как впавшему в наивность Захарии, так и злобным сплетникам за спиной у него же.

Притча о непопулярном кандидате на царство — в те же ворота: данный нам мнас, он же — талант, бесполезно прятать в тряпице, не за тем он дан.

Поступок Закхея предстаёт совсем в другом свете, если вспомнить, что он вряд ли был моложавым сорванцом, скорее напротив: седеющим, но ещё крепким мужичком, довольно почтенным в некоторых кругах, хоть и презираемый народом. Вот вы можете представить Абрамовича, влезающего на яблоню, чтобы получше разглядеть крестный ход? Или кто там у нас невысокий? Ну или хотя бы главу городского управления налоговой полиции? А Закхей, между прочим, замещал именно эту должность.

А потом он ещё и встаёт на своём собственном приёме и обещает половину имения просто отдать нищим, а обиженным возместить четверицей. Возникает вопрос: а ему-то что после этого останется от имения? И это всё буквально сразу после того, как некий благочестивый князь ушёл опечаленный, не в силах отказаться от своего богатства.

Закхей рвёт сердце своё, не щадит свою душу — и тем спасает её. Рвёт, когда подставляется под насмешливые указующие персты уличных мальчишек Иерихона. Рвёт, когда, опьянённый близостью Христа, даёт весьма жёсткие обеты перед всеми, определённо теряя свой авторитет строгого и безжалостного сборщика. Ни рассудительности, ни меры у человека, надо же. Рвёт, когда отказывается от такого богатства, явно бывшего до этого его утешением.

Притча о мнас, мне кажется, ещё и о самом Христе. Он “тратит” свои дары направо и налево, приобретая ими, однако, человеческие души. Если бы он всё свернул в тряпочку в натужном желании сохранить всё “как было”, он не был бы Сыном своего Отца.

Ну и да, сребролюбивость книжников и фарисеев нам уже подчёркивали. Закхей после своих слов — на пороге умножения имеющихся у него (и на данный момент — неважно, как приобретённых) мнас путём превращения их в некрадомое богатство. Сребролюбивые фарисеи могут при некоторых раскладах потерять и то, что они почитали имеющимся у себя: в смерти количество металла в карманах покойного означает что-нибудь только в том случае, если труп приходится вытаскивать из воды.

Подчеркну — в который раз! — напоследок, что нет ценза на размер прибыли от выданного мнас. Есть ценз на её наличие.

Налог на недобавленную стоимость.